В общем, до вечера мы были заняты обсуждением планов и возможностей. Лия в наш разговор мало вмешивалась, она почему‑то в основном просто лежала и смотрела на меня. К вечеру, я совершенно вымотался. Не особо помогло и то, что поесть успел семь раз, причем очень плотно. И уже засыпая, я обратился к Лии:

– Я тебе сегодня уделял слишком мало внимания, прости меня, любимая. После того, как мы поправимся, я тебе обещаю, мы возьмем с тобой отпуск и три декады отдохнем вместе вдвоем. – договорив это я отрубился.

Просыпаюсь и опять чувствую тот же родной сладкий и приятный запах любимой женщины. Второе утро подряд. Как же это приятно. Я сжимаю руку и… ничего. Прислушиваюсь к своим ощущениям и не ощущаю того мягкого, упругого и приятного. Я открываю глаза и вижу, как Лия повернувшись ко мне лицом пристально смотрит мне в глаза. У меня создалось впечатление, что она пролежала так всю ночь, ожидая, когда я проснусь.

– Что‑то случилось? – спросил я.

– Доброго утра, милый. – сказала Лия.

– Доброго. – ответил я.

– Что случилось? – повторил я свой вопрос.

– Ничего. – ответила Лия, повернулась к прикроватной тумбочке и, взяв оттуда стакан с ополаскивателем и горшочек, подала их мне. Я прополоскал рот, потом мне сунули в руки зубную щетку и порошок. В общем, я умылся.

– Кушать хочешь? – спросила она меня, не сводя с меня пристального взгляда.

– Хочу. – не понимающе ответил я.

– Внесите завтрак. – громко скомандовала Лия и в шатер вкатили большой стол заставленный едой и питьем.

– Ешь. – сказала мне Лия, а сама взяла лишь мешочек с кровью султана.

Я ел, а она не сводила с меня глаз. Понять не могу, что‑за нетопырь ее укусил, странно она, как‑то себя ведет.

К концу нашей трапезы в шатер стали входить главы государств и мои близкие. Когда у меня забрали разнос, Лия спросила:

– Покушал?

– Да. – ответил я настороженно.

– Скажи, милый, а ты помнишь… – начала она, но тут ее перебил вошедший Гериндорф:

– Доброго утра император, доброго утра Лия.

Лия резко повернула голову в сторону говорившего и сказала так, что аж мне страшно стало:

– Если еще кто‑нибудь меня перебьет, я сломаю ему челюсть, оторву руки, ноги и выкину из палатки. И не починю, пока не закончу разговор с императором. Вас троих это тоже касается. – перевела она взгляд с Гериндорфа на Аталаила, Генриха и Диофа, которые вошли вслед за гномом. И взгляд у нее был такой, что никто из этой троицы не посмел ей перечить. Затем она повернулась ко мне и уже с нежным взглядом, ласково так спросила:

– Милый ты помнишь, что ты вчера сказал?

– Да… Но я много, что вчера говорил. Про, что именно ты спрашиваешь? – аккуратно ответил я.

– Я спрашиваю про то, что ты сказал перед сном.

– Помню, я пообещал тебе отправиться вместе в отпуск, когда мы поправимся.

– Хорошо. А до этого? – как будто боясь спугнуть мои воспоминания, спросила она.

– До этого я сказал, что уделил тебе вчера мало внимания и извинился. – опять не понимая к чему она это все спрашивает, ответил я.

– Хорошо. А ты помнишь, что сказал между обещанием и извинением? – стараясь не дышать, спросила Лия.

И тут до меня дошло!!! Ведь, вчера перед сном я назвал ее не милой, а любимой. Но ведь это правда и от этого мне никуда не деться. Да и не хочется. Ведь я действительно очень сильно люблю Лию.

– Ты про то, что я назвал тебя любимой?

– Да. – ответила она выдыхая.

– Помню. – ответил я.

Лия опять затаив дыхание спросила:

– Это значит, что ты меня… любишь?

– Да, Лия. Я очень сильно люблю тебя. Понял я это давно, но вот признался себе недавно, когда чуть не лишился тебя.

– Я тоже давно тебя люблю. – заплакав стала говорить Лия. – Влюбилась еще тогда, когда ты вынес меня на руках из коридора после нападения Морала, тогда же себе и призналась. Ты тогда впервые назвал меня Милой.

Я находился в полнейшем ступоре. Лия ПЛАЧЕТ!!! У нее льются настоящие слезы. Однозначно, я что‑то не так нахимичил, когда восстанавливал ее чакры.

– Любимая. Прости меня. Я, кажется, что‑то не то сделал, когда лечил тебя. Похоже ты больше не вампир. – сказал я прижимая ее голову к своей груди.

– Я вампир, я чувствую это. Я чувствую свою силу, необходимость в крови и даже могу разговаривать по мыслеречи. Я точно вампир. – ответила она мне.

– Но вампиры не плачут. – возразил я.

– Значит я плачущий вампир. – всхлипывая ответила Лия.

Я приподнял ее голову и поцеловал в губы. Нежно, страстно, так, что у меня все, что нужно моментально отреагировало. Жаль, что мне еще нельзя заниматься сексом иначе бы я до завтра с нее не слезал бы.

Лия почувствовала мое настроение и, отстранившись от меня, сказала:

– Нам еще нельзя. Ты слишком слаб. Тебе надо поправиться.

И тут я услышал очень знакомый шепот маленькой девочки, которая шепчет громче, чем говорит:

– Дядя Аталлаил, а влюбленные все такие идиоты?

По палатке вместо дикого хохота раздались сдержанные смешки. Ведь все помнили, что сделает Лия, если ей не дать договорить с императором.

– Да, Анита, все влюбленные идиоты. И я таким был, когда влюбился в будущую мать моих детей. Мне повезло, я женился по любви, редко, кто из монархов может себе это позволить. – в полный голос ответил Великий Князь темных эльфов Аните.

Я еще раз чмокнул Лию в губы и развернулся к публике, которая стояла у нашей кровати, ожидая пока мы закончим.

– Продолжим? – спросил я у них и все начали рассаживаться на свои места.

Глава 2

Империя Элизиум. Замок Императора.

Прошло два месяца с момента, как мы с Лией признались друг другу в любви. Дорогу до замка я перенес без каких‑либо осложнений еще месяц назад. Мое тело пришло в норму. Теперь я такой же, как и был. Пару седмиц назад, объявились Мортис и Немезида. Извинились, что не пришли ко мне, пока я лежал пластом, объяснив это тем, что их появление не просто лишило бы меня магии, а полностью убило бы мое тело.

– Я буду выглядеть и чувствовать себя в несколько раз хуже, когда буду выращивать на Эратионе свое физическое воплощение – Истинное Древо Жизни. – сказала мне Немезида. Только находиться она будет в своем плане бытия. Поэтому‑то ей и нужна защита и мне стоит очень хорошо подготовиться к ней. Приставать в этот раз они ко мне не стали. Понимают, что у нас с Лией что‑то вроде медового месяца и меня пока не интересуют другие женщины.

Еще, я спросил у Хранительниц, в чем же я накосячил, когда восстанавливал чакры Лии. На, что получил ответ, что я вовсе не накосячил. Дело в том, что, когда они создавали вампиров, то исходили из того, что вампирам незачем спать и есть, поскольку они будут находиться на мертвых землях. Сделать вампиров так, чтобы они совсем не ели, конечно, не получилось, ведь плоть у них все же в какой‑то мере живая. Но, учитывая для чего создавались вампиры, Мортис и Немезида решили, что питание кровью живых вполне подойдет.

А я, когда восстанавливал чакры и их каналы, немного, совсем чуть‑чуть, но все же сдвинул чашу весов в сторону чакры жизни, это произошло оттого, что каналы мне пришлось проводить в некоторых местах не там, где они проходили раньше. Из‑за того, что в тех местах были ошметки и остатки от старых каналов. Но все отличие в организме Лии от того, что было раньше, это то, что теперь она может кушать обычную еду, стала более эмоциональной, она может плакать и теперь ей надо спать хотя бы восемь часов в месяц. Больше не обязательно, но она если захочет, то сможет уснуть.

Мортис предложила все исправить и сделать Лию прежней. На, что сначала получила вопрос о том, стала ли Лия слабее и, получив в ответ «Нет», заявила, что ее все устраивает и ничего в ней менять не надо.