— За то, что вы даете нам такие полномочия, я вам благодарен. Но что мы такое будем охранять, что вас не интересует цена и вы так расточительно относитесь к своим богатствам? — спросил Гериндорф.

— Охранять мы будем то, что дороже всех наших жизней, включая мою. Но, что именно, я расскажу только гражданам Империи Элизиум и пока не всем. Тебе я это расскажу, но вот остальным запрещаю говорить. Слишком уж это ценно. Не могу рисковать. Надеюсь, вас такой ответ устроит?

— Другого все равно не будет. Поэтому устроит. — ответил Торин.

— Тогда, за работу. Гернидорф, ты идешь со мной. Я покажу тебе Артефакты. Ирина своди гномов в сокровищницу. Потом пусть идут с дядькой Ригалом. Все свободны.

— Служу Империи Элизиум. — сказали все имперцы разом, приложив кулак к гербу.

Когда мы подошли к донжону я обратился к гному.

— Вот, друг Герндорф. Это мой донжон, в котором хранятся наиболее могущественные артефакты. Пойдем, покажу.

Мы зашли в донжон и у Гериндорфа расширились глаза. Поднимались на верхний этаж мы несколько часов. Гериндорф метался от одного артефакта к другому, просил разрешения подержать в руках и, восклицая от радости, как ребенок брал очень бережно артефакты, после чего, насмотревшись, также аккуратно ставил их назад. Его даже не беспокоило, что донжон был средоточием энергии смерти и тут долго нельзя находиться. Он забыл про все на свете. Поднявшись на последний этаж, я сказал:

— Я должен тебе кое в чем признаться.

— В чем? — спросил Гериндорф. — Неужели тут есть еще, что-то более удивительное?

— Есть. Но сначала признание. Я — Повелитель Смерти. Живой Повелитель Смерти.

— Ну, это и так понятно. Неужели ты думаешь, что я не смог понять, что вся нежить будет слушаться только Повелителя Смерти. Это все?

— Нет. Еще меня хотят сделать повелителем жизни. — сказал я, засунул руку в чашу и вытащил оттуда желудь. Гериндорф упал на колени и уперся лбом в пол.

— Откуда у тебя семя Истинного Древа Жизни? И почему оно лежит в чаше концентрации маны смерти?

— Встань. — сказал я и Гериндорф поднялся.

— Это семя и было здесь. Немезида специально сделала так, чтобы последнее семя попало к предыдущему Повелителю Смерти, чтобы оно тут дождалось меня. Предыдущий Повелитель Смерти, хотел вырастить Истинное Древо Смерти. Но, когда я занял его место, то очистил семя от пропитавшей его маны смерти. Сейчас это самое безопасное для него хранилище. Немезида сама пожелала, чтобы я хранил его здесь. И та поляна, которую ты видел, это место посадки этого семени. Немезида уже дала свое согласие. Ей нужно полгода, чтобы войти в силу и начать защищать себя самостоятельно. До этого времени, ее должны защищать мы. А когда мы ее посадим, попрет ВСЯ нечисть и со всех сторон. Вот, к чему я так тщательно готовлюсь и вот почему не жалею средств. И еще одно, я — иномирец. И в своем мире я тоже считался северянином.

Тишина. Несколько минут длилась тишина, потом я не выдержал и сказал:

— Тебе вредно долго находится в донжоне. Я, конечно, выведу из тебя ману смерти, но все равно не стоит злоупотреблять. Мы тут довольно давно.

Выйдя из донжона, я очистил его и себя от энергии смерти и только тогда Гериндорф заговорил:

— Я даже представить себе не мог, что меня и мою семью ждет, когда соглашался принести тебе присягу.

— Хочешь, я отменю твою присягу, возьму только с тебя клятву крови, что ты не сообщишь о том, что узнал никогда и никому. И живи себе дальше в Мирдрамаре или, где ты захочешь жить. Хочешь сам добирайся, хочешь, тебя проводят. — предложил я.

— Не-е-ет. Тебе теперь от меня не избавиться. Я буду тем, кто будет с тобой выращивать Истинное Древо Жизни. Гном, вырастивший Истинное Древо Жизни. Да эльфы полопаются от злости. У тебя и империи будет все самое лучшее, что я только смогу сделать. А стараться я буду так, как никогда и ни для кого не старался.

Гернидорф вернулся в замок и Торин спросил у него:

— Ну, что, Гериндорф, осмотрел артефакты?

— Да-а-а. Осмотрел. Вы не можете себе представить, что я там видел.

— Можем, Гериндорф, можем. Если у него вот такое лежит в обычных инструментах, то на складе артефактов должно быть, что-то более ценное. — и Торин положил на стол тяжелый большой сверток. Гериндорф подошел к нему, развернул и чуть не подпрыгнул, когда увидел то, что лежало перед ним.

— Молот Мордрата. — тихо произнес Гериндорф. Он взял бережно молот в руки, осмотрел со всех сторон, прижал его к груди и добавил:

— Так он все же сохранился. — в этот момент руны на молоте засветились голубым светом.

— Учитывая, что император дал нам свое разрешение пользоваться всем, что нам необходимо, мы решили, что только ты достоин, ковать этим молотом. — сказал Торин. — И то, что он светится в твоих руках, говорит о том, что Подгорный Отец с этим согласен. А еще мы нашли много похожего инструмента. Мы его уже разобрали. Камни тесать некоторые из нас умеют получше тебя, а вот в кузнице тебе равных нет. Так, что, Гериндорф, ты узнал, что мы будем охранять? Я понимаю, что сказать ты не можешь, но хотя бы ответь, это и правда стоит всех наших жизней?

— Нет. Это стоит намного дороже. Просто император переоценивает наши жизни.

— Даже так? Ну, что ж, значит, сделаем все, что от нас потребуется, даже невозможное.

— Те, кто останутся с императором и принесут ему присягу на крови, в свое время узнают, что мы будем охранять. И клянусь своей жизнью, никто из тех, кто узнает, ни на секунду не пожалеет, о том, что встал рядом с императором.

На следующее утро Иринка уехала на тренировки, а я пригласил графа на прогулку. Мы добрались до выгребной ямы, где висели на цепях Морал и Гимбал.

— Я понимаю, граф, что вы покажете все, что видели сами, вашему начальству. Я вас не виню, это вполне нормально. Однако, я хочу вам показать еще кое-что. Дело в том, что я очень ценю своих подданных, каждого. И беспокоюсь за них. Если с любым из моих подданных случится беда. Или любому из граждан империи причинят вред. То я накажу тех, кто это сделал и тех, кто к этому причастен, вне зависимости от статуса и титула. Мне будет все равно, кто передо мной, разбойник, решивший поживиться, или Великий Князь, или Великий Паладин. Я все равно накажу и скрыться от меня невозможно. Вот, взгляните. Один из них вломился в мой замок и похитил моих подданных, среди них была и Иринка. Эта тварь покусала ее, сломал ей несколько костей, пока нес к себе в пещеру. Второй предал меня и помог проникнуть в замок диким вампирам. Вот, что я с ними сделал.

Скелеты подняли крышку и граф увидел, Морала и Гимбала висящих на цепях, с гниющей плотью полностью перемазанных отходами жизнедеятельности людей. Они просили только об одном, чтобы их убили. Граф застыл на месте, с ужасом глядя на, еле ворочающихся, на цепях вампиров.

— Тот, кто обидит гражданина империи, будет жить. Я вам это обещаю. Но он будет хотеть умереть. Я помещу его между этими вампирами и разрешу им подъедать его, но не убивать. Того кто причинит вред гражданину империи, вампиры будут терзать круглосуточно, они не спят. И умереть у него не получится, мы будем его постоянно подлечивать. Вы видели, лечить мы умеем. Язвы мы лечить не будем. Просто будем держать его постоянно в живом состоянии и в сознании. Поэтому, если вдруг у вашего руководства возникнет желание провести допрос Ирины с пристрастием. Или любого другого гражданина империи. То вот это место займет отдавший приказ, а те, кто его выполнил, будут рядом с ним. Обязательно покажите вашему руководству то, что я показал вам сейчас.

— Чего вы добиваетесь? Какую цель преследуете? — спросил меня граф, когда мы отошли от ямы.

— Меня не интересует мировое господство или власть. Я хочу, чтобы Империя Элизиум заняла свое место в мире. У нас будут свои сферы влияния, мы не собираемся ни на кого нападать, ресурсов и земель у нас предостаточно. Мы просто хотим жить в мире. И я предпочитаю дружить, а не воевать. Я бы хотел выстроить дружеские отношения с Мирдрамаром. Мы можем наладить торговлю, открыть нашу медицину для вас. Создадим курорты, куда ваши подданные смогут приезжать отдохнуть и подлечиться. Ездить к вам за чем-нибудь. В общем простые мирные дружественные отношения. Но если нас предадут, то таких ям мы можем вырыть еще много.